|
Наверх и все по местам
Экипаж «Николая Каплунова» борется за свое судно
Четыре капитана, четыре электромеханика и четыре механика. Все, кто остался. Сменяя и подбадривая друг друга, несут вахты. Помогают своему парому держаться на плаву. На борту сейчас нет ни одного человека, который знал бы, что с паромным сообщением Кронштадт-Ломоносов и с ними со всеми будет дальше.
Николай Валуев - это, конечно, сила.
Интересно, смог бы он удержать паром-ледокол и не дать ему
попасть в горячий отстой?
Тихими стопами
Ноль официальной информации. Абсолютный ноль. Морякам ничего не говорят. Паром-ледокол всё также стоит в Ломоносове. Не выходит на линию, не встаёт в док на ремонт, не идет под резак. Экипаж всё обсуждает старый, мартовский, таинственный, ни на что не похожий приказ Северо-Западного пароходства. Приказ ничего не прояснил в судьбе парома и только окончательно все запутал. Он сверхлаконичный. Состоит из одной фразы: «Николая Каплунова вывести из эксплуатации на «Горячий отстой». Из 16 опытных моряков, оставшихся на пароме, никто никогда про горячий отстой не слышал. Полный отстой - это всем понятно. Это когда всё плохо. Полный отстой - не отвечать за свои слова. Полный отстой - самоустраняться в ситуации, когда люди ждут помощи. Когда на дорогу до работы и обратно нужно тратить шесть часов, и так каждый день - это полный отстой. С конца февраля, с тех самых пор, как город лишился паромной переправы, сотни кронштадтцев так делают. И всё до сих пор не привыкли. Жалуются, что еле живы. Боцман, чей корабль стоит в Ломоносове, доездился до того, что стал на работе оставаться неделями. Поселился там. Перешёл на вахтовый метод. Бабушка месяц не видела маленького внука, который живет на другом берегу. Тоскует, боится пускаться в долгий объездной путь. Каких только историй не наслушались в «Кронштадтском вестнике», когда предложили кронштадтцам ответить на вопрос, нужен ли им паром. С полным отстоем всё понятно. С просто отстоем тоже. Это такой судоводительский, корабельный термин. Если речь не о судне, а о человеке, отправить в отстой значит тоже самое, что отправить в расход. А вот что значит «Горячий отстой», причем именно в таком написании, с заглавной буквы, в кавычках, моряки не поняли. Может, иноземный порт, где честному труженику «Николаю Каплунову» бывать не доводилось. Или тихая заводь, где находят утешение и приют паромы-ледоколы, которые никто не хочет ремонтировать. Потому что от их содержания решено отказаться. Потому что паромы-ледоколы нерентабельны. Как детские сады. Как больницы для бедных.
Экипаж. Дружный. И - пока - веселый (2010 год)
Больно не будет
На сайте Северо-Западного пароходства паромное сообщение Кронштадт-Ломоносов отнесено к категории социально значимых. В 2010-м году им воспользовались 230 тысяч человек. Экипаж «Николая Каплунова» почти уверен: то, что происходит сейчас с паромом - это вот именно то. То самое. То, каким бывает конец социально значимых сообщений. Есть, вероятно, в социально значимых сообщениях нечто такое, что мешает заканчивать с ними радикально. Их удобнее тихо сводить на нет. И - неужели ленинградцы, кронштадтцы - народ, переживший блокаду, не переживет конец паромного сообщения? Он переживет. Он привыкнет. Ленинградцев можно мучить, совсем извести их нельзя.
9 мая 2010 года
Славное море Финский залив
Пережили в другой части Росии, на Байкале конец паромного сообщения два посёлка: Листвянка и Порт Байкал. Не все, конечно, пережили. Какое-то количество народа потонуло, желая попасть на тот берег. Но в основном привыкли. В Листвянке большой, удобный, безопасный и нерентабельный паром «Николай Бабушкин» перестроили под круизный лайнер и отправили зарабатывать деньги: возить по Байкалу богатых туристов. А поддерживать связь поселка Порт Байкал с Большой землей и ближайшим ее населенным пунктом, Листвянкой, стал кораблик, где не то что салона - места, где элементарно можно спрятаться от ветра, и то не было. Кораблик не мог ходить ни в туман, ни в волну. Поскольку на Большую землю народу было нужно кровь из носу, владельцы моторных лодок и других плавсредств организовали альтернативную переправу. На Байкале, где оказаться в воде смерти подобно. Где спасательные круги никого не спасают. Рядом с устьем Ангары с ее сильными и непредсказуемыми течениями. Тонули целыми семьями.
Старый кронштадтский паром, в общем, смешная потеря в ряду других смешных потерь, которых много в жизни. Сколько их было в стране, на флоте и сколько еще будет. Растает на Финском заливе лёд. Пустят «омик». Когда-нибудь достроят дорогу. Всё нерентабельное как дрожало, так и будет дрожать под холодным задумчивым взглядом государства и частных лиц, в ожидании своего смертного часа.
Но! Что здесь важно: 16 человек экипажа всё еще на борту. Они на вахте. При исполнении. Паром сохранен. Если поставить его в док и отремонтировать, он пойдет. Кронштадтцы звонят в свою газету и спрашивают, чем они своему парому могут помочь. В Кронштадте еще есть морзаводцы, которые помнят, как ремонтировать дейдвудные устройства. Они рады будут хоть завтра сформировать бригаду и в ударные сроки привести «Каплунова» в порядок. Руководство завода готово, принимая во внимание социальную значимость вопроса, найти для парома место в доке.
В Кронштадте еще есть морзаводцы, которые помнят, как ремонтировать дейдвудные устройства. Они рады будут хоть завтра сформировать бригаду и в ударные сроки привести «Каплунова» в порядок. |
«Кронштадтский вестник», который любит смотреть по сторонам в поисках героев, снова их нашел!
Официальный ответ ОАО «Северо-Западное пароходство» на запрос о судьбе парома «Николай Каплунов» к моменту, когда верстался номер, получен не был.
Телефоны ОАО «Северо-Западное пароходство»:
380-23-55 (приемная),
380-23-98 (справочная служба).
Екатерина МАРКИНА
Фото Сергея Кривошея
|
