| |
27 января - 67-я годовщина полного освобождения ленинграда от блокады |
Всю войну и всю блокаду
они были на сцене
В конце 2010 года Театр Балтийского флота отметил свой 80-летний юбилей. В канун 67-й годовщины полного освобождения Ленинграда от блокады историк театра (по образованию) Серафима Белевич решила напомнить читателям «КВ» о легендарном прошлом этого и ныне радующего кронштадтцев театра. Ведь Театр Краснознаменного Балтийского флота служил всю блокаду и всю войну, концертами и спектаклями поддерживая защитников нашего города.
Военные артисты
Сформировавшийся в 1930-м, флотский театр по-настоящему почувствовал свое военное происхождение уже во время зимней войны с Финляндией. Но особое значение словосочетание «военные артисты» приобрело в годы Великой Оте-чественной войны. Военному артисту надо было не только уметь стрелять. Надо было еще обладать силой духа, чтобы превозмочь свою боль и утешить, развеселить, воодушевить другого. Актеры ТБФ любили себя называть «особым подразделением флота», его «боевой единицей». В первый же день войны они начали гастролировать по действующим частям, разделившись на небольшие концертные бригады - «пятерки». За первый месяц войны 11 фронтовых бригад Театра Краснознаменного Балтийского флота дали 900 выступлений...
Все 900 дней и ночей служители Мельпомены служили городу-герою. До того, как кольцо блокады сомкнулось, труппа, разделенная на множество бригад то здесь, то там на линии приближающегося к городу фронта давала составные концерты. Как правило, репертуар каждая «пятерка» подбирала сама: отрывок из известной пьесы или одноактовый спектакль, выступление небольшого оркестра, шуточный дует, акробатический номер, танец и, конечно, патриотические песни.
С этим репертуаром и с облегченным реквизитом артисты «пятерок» пробирались на передовую, выступали на фортах и палубах военных кораблей, в кубрике, на площадке орудийного расчета, в землянках и прямо под открытым небом. Иногда подмостками служили сброшенные на снег полушубки, иногда открытая платформа грузовика.
Театральная условность на передовой
Грузовик в военное время казался вершиной театральной техники, ибо его высота позволяла зрителям даже с задних рядов прекрасно видеть происходящее на «сцене». А если грузовик дополняли два установленные напротив мотоцикла, которые своими зажженными фарами освещали артистов не хуже огней рампы, то можно было считать, что театральная машинерия организована на высшем уровне. Бывало, актеры выступали прямо под открытым небом, а перед ними разворачивался настоящий ярусный зрительный зал. Лежавшие плечом к плечу на земле бойцы - партер (с французского так и переводится: «на земле»). Далее бенуар, где зрители чинно сидели. За ними ярусы, заполненные стоявшими во весь рост зрителями. Галерку изображали конники верхом или высунувшиеся из башен своих машин танкисты...
Они играли при солнце, луне, электрическом свете, «летучих мышах», при свечах. Переодевались либо прямо на глазах у зрителей, либо в ближайших кустах. На импровизированную сцену вытаскивали ящики или даже футляры от баянов и других музыкальных инструментов, которые изображали «уютную» обстановку, например, кабинета - зритель видел такой примитив сценических средств, но верил во все предлагаемые обстоятельства. И при этом смеялся, если в графине вдруг не оказывалось воды. Ему был нужен настоящий выстрел, даже если стоящий сбоку от сцены помощник режиссера стрелял в воздух, ни чем не скрытый от публики. Художественный руководитель театра Балтийского флота режиссер Александр Пергамент вспоминал, как однажды на сцену вынесли стол с телефоном, шнур которого свободно болтался, свесившись со стола. И когда актер по ходу действия взял трубку и стал набирать номер, один из бойцов-зрителей, стараясь быть незаметным, подполз к шнуру и воткнул его вилку в землю. На тот момент этого было достаточно, чтобы зрители вновь поверили в правду происходящего на сцене.
Концерты не всегда удавалось доиграть до конца. Начинался бой, и артисты, вооруженные гранатами и винтовками, становились рядом с бойцами... В первые месяцы войны о стационарных спектаклях даже не помышляли - объем работы (сегодня пять выступлений, завтра - семь) и кочевой образ жизни не позволяли даже мечтать о большой пьесе.
На празднование 80-летия Театра Балтийского флота
приехал ветеран флотского театра, прошедший с ним войну и блокаду,
актер Герман Орлов - последний из того поколения артистов.
Искусство в голодном городе
Постепенно маршруты гастролей укорачивались. Кольцо блокады сжималось. Артистам все больше приходилось работать в самом Ленинграде и на кораблях, стоящих в Неве. В новой ситуации старый довоенный репертуар срочно подвергся изменениям. К примеру, из пьесы Эдмона Ростана «Сирано де Бержерак» в числе других эпизодов убирали и те, где подробно и живописно рассказывалось о еде. В городе ввели карточки. Кольцо вражеских войск сомкнулось. Началась блокада.
Сумевшие добраться до Ленинграда артисты (часть труппы оказалась на островах и с тяжелыми потерями прорывалась из окружений) жили сначала в школе на Большом проспекте, потом в Доме культуры Промкооперации - это нынешний Дворец культуры имени Ленсовета. Новый 1942-й год встречали там. С весны в повседневную жизнь актеров Театра Балтийского флота вошли шефские концерты на заводах, фабриках, в Домах культуры, школах, перед жителями блокадного Ленинграда. В цехах заводов «Вулкан», «Электроаппарат», фабрик имени Крупской, имени Урицкого выступали солисты-краснофлотцы. Были и на прославленном в то время Кировском заводе. И везде в них видели не только артистов, но и моряков - представителей грозного флота, чьи корабли с их дальнострельными орудиями являлись мощнейшим оружием самозащиты города.
«Вы даже не представляете себе, какую пользу приносите своим искусством! Артисты нужны нам, как воздух, как живительная сила. Улыбка, слезы, вызванные вами, дорого стоят!» - примерно такие слова говорили артистам благодарные труженики тыла, раненные бойцы и ослабленные жители блокадного города.
«Основная форма работы в то время оставалась прежней - концертной. Но мы понимали, что нельзя на ней остановливаться, - вспоминает на страницах книги «Артисты в погонах. Воспоминания артистов Театра Краснознаменного Балтийского флота» народный артист СССР, а тогда еще молодой, но уже любимый моряками Балтфлота артист фронтового театра Иван Дмитриев. - И хотя условия для работы театра были в блокадном городе очень тяжелыми, мы решили ставить настоящий полноформатный спектакль, правда приспособленный для поездок в части бойцов Красной Армии и Флота. Иногда правда не верилось, что премьера состоится. Актеры еле держались на ногах, истощенные и ослабленные, но полные энтузиазма. В Ленинграде уже много месяцев не было ни одной премьеры. Да и театров, кроме нашего и музкомедии, проработавших всю зиму и весну, не осталось».
Блокадные премьеры
Премьера пьесы Матвея Тевелева «Навстречу эскадре» состоялась 5 июля 1942 года в Малом зале Дома культуры Промкооперации. Окрыленные успехом артисты театра возобновили на большой сцене «Парня из нашего города» Константина Симонова, поставили пьесу Александра Островского «Не все коту масленица».
18 июля 1942 года на страницах газеты «Правда» была опубликована последняя часть первой из военных пьес Константина Симонова «Русские люди». А уже 23 августа в саду Дворца пионеров Театр Балтийского флота показывал премьеру по этой пьесе. Это была героическая драма, сумевшая, несмотря на пафос, рассказать правду о тяжести испытаний, выпавших на долю советского народа. У русских людей, которых изображает Симонов, бесстрашие и любовь к жизни естественно спаяны. Героизм не требует аскезы. Можно любить жизнь и без всяких колебаний отдать ее в борьбе за правое дело. Быть самоотверженным, решительным, твердо сознавать возможность трагического исхода и знать те идеалы и ценности, ради которых стоит погибнуть - вот что значит, по Симонову, быть русским на вой-не...
Но самое нереальное случилось осенью 1943-го. Когда в блокадном полумраке перед
военным кореспондентом, драматургом и писателем капитаном Александром Кроном появился художественный руководитель Театра Балтийского флота старший политрук Александр Пергамент в сопровождении своего завлита. Они пришли, чтобы заказать новую, актуальную для Ленинграда, пьесу. «Меня удивила и даже насмешила сама мысль, что в осажденном городе можно писать и ставить пьесы», - вспоминал Крон. Но худрук театра спокойно возра-зил, что для 1941-го года такие соображения были бы верны, потому что еще совсем недавно театр был разбит на множество мелких фронтовых бригад и вооруженных «пятерок». Но наступил новый период в жизни театра. Теперь он располагает труппой, способной исполнить любой классический и современный репертуар. Поэтому театру необходима актуальная флотская пьеса.
В сентябре 1943 года Крон получил отпуск на 45 суток… для сочинения пьесы. Ему разрешили жить в номере «Астории», окнами выходящими во двор - это, если учесть постоянные бомбежки, наиболее тихие апартаменты. Чтобы создать еще более комфортные для творчества условия, Пергамент принес драматургу бутылку керосина - ведь без света не напишешь пьесу. Созданная в этих условиях пьеса получила название «Офицер флота». История о ремонте подлодки силами команды в трудных условиях блокады. Она вышла тогда, когда слово «офицер» ассоциировалось исключительно с военным званием в царской России. Но вскоре после премьеры «офицер» зазвучало гордо и в Красной армии, и на флоте.
На сцене этого театра были поставлены такие вошедшие в «золотой фонд» русской драматургии пьесы как «Гибель эскадры» Александра Корнейчука, «Сорок первый» Бориса Лавренева. Афиши, расклеянные по Ленинграду, сообщали, что на сцене Выборгского Дома культуры Театр КБФ дает спектакль «Офицер флота» Александра Крона, в клубе МВД - «Русские люди» Константина Симонова, а в Большом зале филармонии состоится концерт Ансамбля песни и пляски КБФ, тогда как во Дворце культуры имени
С. М. Кирова выступает джаз-оркестр флота под управлением Николая Минха.
С 22 июня 1941-го по 9 мая 1945-го флотским театром на Эстонском, Ленинградском и Волховском фронтах, на кораблях Балтийского флота и Ладожской военной флотилии дано свыше 6000 выступлений. По-своему они тоже внесли свой в клад в нашу Победу - Победу жизни над смертью. Ведь музы не молчат, даже тогда, когда грохочут пушки...
Серафима БЕЛЕВИЧ
|
