| |
22 июня началась Великая Отечественная война |
Слева по борту рогатая смерть
У небольших тральщиков названий не было. Только номера. Водоизмещение 168 тонн и 37 человек экипажа: все скромно. А мины, которыми Финский залив в войну был набит битком, были рассчитаны на огромные корабли. Сработай мина, и тральщик разнесет в мелкие брызги. Но в военные и послевоенные годы сотни моряков каждый день выходили тралить акваторию. Как раньше желали друг другу в открытках простодушные люди, «чистой вам воды и никакой беды». Тральщики делали воду Финского залива, вплоть до острова Гогланд, чистой.
Илья Цапко. Кронштадт, 1952 год
Нужные книги
На борт тральщика курсант Кронштадтской школы юнг Илья Цапко ступил в 52-м году, когда ему было 17 лет. В новой отглаженной форме, очень довольный: начала сбываться мечта о морских приключениях. Дом, где жила семья, находился на территории Петропавловской крепости. В самой середине внутреннего двора было небольшое углубление, которое в сильные дожди заполнялось водою. Там в довоенном детстве Илья с друзьями пускали кораблики. Их делали из щепочек, которые отлавливали в Неве: недалеко было место отстоя буксиров и грузовых судов, перевозивших лес. За игрой в кораблики так отлично думалось о море, что иногда было слышно, как оно шумит.
Еще о море хорошо было думать под Жюль Верна. Его было много в подвалах Петропавловского собора, где находился отдел беллетристики. Братья Цапко, которые до войны приучились читать страстно, запоем, в страшную блокадную зиму 41-го себе не изменили. Большая часть беллетристики сгорела в буржуйках, но братья не кидали книгу в печь, предварительно, при неверном свете керосиновой лампы, как следует ее не пролистав.
Морское приключенческое - бережно откладывали.
В 50-м, курсантом мореходки, с товарищами по училищу Илья Цапко ходил на Канонерский остров, где им давали скребки и поручали ответственную работу: чистить от ракушек днища старых кораблей. Курсант Цапко водил скребком и думал об океанских течениях и ветрах, что носили эти корабли, о местах, где корабли побывали, где нацепляли на днища диковинные раковины. И был счастлив.
Возвращаются все
В 51-м Илья Цапко, экипировавшись как положено, в 1-м Балтийском флотском экипаже возле Поцелуева моста, отправился из Ленинграда поступать в Кронштадтскую школу юнг. Это был год последнего набора. Учился в роте мотористов. Через год стал выходить на боевое траление. С морскими приключениями не очень получалось. Моря он, собственно, не видел. Видел стены машинного отделения. А слышал грохот дизелей. Всё было, в общем, рутинно. Спокойно, буднично, привычно, каждый день шли на смертельно опасную работу. К островам Лавенсаари и Пенисаари, к острову Гогланд, где и слева по борту, и справа по борту, и прямо по ходу мешала проходу рогатая немецкая смерть. Ей надо было обломать рога. Чтобы не очень-то мешала. Командир дивизиона давал приказ протралить определенный квадрат, они шли, по 10-12 кораблей, не в кильватерном, но не менее гордом строю уступа. И, как гребенкой, прочесывали акваторию. Тянули тралы, мощные стальные троссы с резаками. Буи поддерживали тралы на определенной глубине. Когда сигнальщик видел всплывшую мину, к ней отправляли шлюпку с минерами. Те вешали на мину взрывпакет, потом налегали на весла и быстро-быстро отходили подальше. Через несколько секунд столб воды и грязи взметался вверх метров на 50: в условиях мелководья, когда взрывалась мощная мина, вверх к небесам летело всё илистое дно. Корабли, которые ненадолго отошли на безопасное расстояние, не мешкая, возвращались. Время было еще голодное, а рыбы после взрыва было, только успевай собирать. И успевали. На камбузе хлопочет веселый кок, вся команда в предвкушении. Вот так и жили. Главное - жили. И тральщик, на котором служил Илья Цапко, и другие корабли дивизиона, и корабли, на которых служили знакомые и приятели - все возвращались, все остались живы и здоровы.
Когда отгремит и отплачется
В ноябре 2006 года во внутреннем дворе минно-торпедной кафедры Высшего Военно-Морского Училища имени Фрунзе, сейчас это Морской Кадетский Корпус имени Петра Великого, состоялось открытие памятной доски в честь морских минёров. А ровно год назад в другом районе Петербурга в честь морских минеров же открыли еще одну доску: торжества были приурочены к годовщине события, которое стало новым словом в истории минного дела. Подробности рассказали «Кронштадтскому вестнику» член Совета ветеранов боевого траления Балтики Илья Михайлович Цапко и председатель Совета Николай Николаевич Колесник.
В конце мая 1942 года в болота Бычьего поля в Кронштадте упали две невиданные морские мины. Необычным было уже то обстоятельство, что морские мины падали с неба. Выглядели мины тоже странно. По форме и размерам они скорее напоминали торпеды. А самое интересное в этих минах было то, что никто не знал, что с ними делать. Это было оружие нового образца. Проверенной, надежной информации относительно того, как его обезвредить, не было. Зато было известно, что мины обладают огромной разрушительной силой: заряд составлял ровно тонну в тротиловом эквиваленте. И еще знали: попытка обезвредить одну такую мину уже была предпринята, все минеры при этом погибли. Минеры Гончаренко, Тепин и Миронов спокойно, аккуратно, понимая, что их, возможно, ждет, приступили к работе.
Во время блокады основная часть кораблей Балтийского флота была сосредоточена вдоль набережных Большой и Малой Невы. Крупнокалиберная артиллерия с бортов била по немецким формированиям, взявшим город в кольцо. Командование вермахта искало способы уничтожить блокированный, но причинявший столь много неудобств флот. Бомбардировки с воздуха не достигли цели. Тогда решено было пустить в ход «секретное оружие номер один» - так немцы называли новейшие морские мины, созданные перед самым началом войны. Применение этих мин было особенно эффективно на малых глубинах - до 50 метров. Река Нева в этом смысле была идеальным объектом. Особенностью мин было то, что их можно было сбрасывать с самолетов на парашютах. Создатели позаботились также о том, чтобы технические характеристики мины, если она, не разорвавшись, попадет в руки противника, остались бы тайной. С этой целью мины были снабжены специальными устройствами, которые должны были уничтожить механизм полностью или частично. При попадания мины на твердую поверхность срабатывал инерционный взрыватель.
Шум моря
Две мины, упавшие на Бычьем поле, были частью партии в несколько сот штук, которые немцы сбросили на фарватеры возле острова Котлин. Парашюты ветром отнесло далеко от курса. Посадка была мягкой, аккуратно в болото, взрыватели не сработали. После того, как Гончаренко, Тепин и Миронов поработали с образцами секретного немецкого оружия номер один, оно стало значительно менее секретным. А 14 июня всех троих вызвали в Ленинград: немцы сбросили несколько таких мин в Неву. Одна в полете зацепилась парашютом за трубу жилого дома на Васильевском острове. Это был дом номер 4 на 17-й линии. От падения, за которым последовал бы страшный взрыв, мину удерживали стропы.
Под тяжестью оружия номер один прогнулась крыша. Минеры сумели аккуратненько извлечь взрыватель, после чего мина была спущена на землю, где, уже в более подходящих условиях, ее обезвредили окончательно. Секретные приборы, которые удалось достать из всех трех мин, были изучены специалистами. Это позволило разработать новые способы защиты наших кораблей.
Финский залив за годы войны был так нашпигован немецкими минами, что, когда отгрохотало, отгремело и отплакало, траление в этих водах продолжало называться боевым. Позже, уже совсем в мирное время, участников послевоенного боевого траления приравняют к участникам боевых действий.
А море юнга Илья Цапко в 52-м году всё же иногда слышал. В тот короткий промежуток, пока стоял на палубе, отдыхая от рева дизелей, и пока не успела рвануть обмотанная взрывпакетами железная немецкая смерть. Море шумело. Шумело точно так, как обещали в детстве хорошие, хорошие книги.
Екатерина МАРКИНА,
по материалам, предоставленным Советом ветеранов
ОВР и бригад траления ДКБФ
|
