| |
Кронштадт. Страницы истории |
Очерки спортивной жизни. 1704-1917
Наш внештатный автор Борис БРИЛЬ продолжает серию рассказов о спорте в Кронштадте давно минувших дней. Это дань памяти и уважения первопроходцам кронштадтского спорта, вписавшим свои имена не только в историю Кронштадта и Санкт-Петербурга, но и всероссийского и даже мирового спорта. Мы попробуем напомнить нынешнему поколению о наших славных предках: трехкратном чемпионе Кронштадта (1857, 1858, 1860 годы) по стрельбе из винтовки, герое Севастопольской осады, подполковнике (в будущем полном генерале) морской артиллерии Ф. В. Пестиче; вице-командоре Петербургского речного яхт-клуба и «художнике шахмат» - лейтенанте 14 флотского экипажа И. С. Шумове; подпоручике крепостной артиллерии Г. Д. Мартосе, совершившем «оздоровительную» туристическую поездку на допотопном, даже для того времени (1890 год) велосипеде на сплошных шинах по маршруту Петербург-Варшава-Берлин-Париж-Лондон, «всего-то» на 8000 километров; о капитане крепостного телеграфа А. М. Каше, серебряном призере по стрельбе из дуэльного пистолета на Олимпийских Играх в Стокгольме 1912 года и многих, многих других. Автор просит читателей, имеющих в своем семейном архиве какие-либо сведения на эту тему сообщить их по телефону: 434-82-77.
Речной Яхт-Клуб
Офицеры Фрегата "Паллада"
Слева от Гончарова - И. С. Унковский, командир корабля
(Начало в № 49 за 2010 год)
Дистанция первой парусной гонки Речного Яхт-Клуба была назначена от Елагинского маяка к Невскому маяку и обратно, всего около четырех с половиной верст. К сожалению, многие из рулевых яхт-клуба в Невскую Губу выходили впервые и совершенно не были знакомы с расположением маяков. В результате, из восьми шлюпок шесть гонки не кончили, и, лавируя, ухитрились попасть кто в Стрельну, а кто даже в Петергоф. Как следует, гонку закончили только две шлюпки: «Волна» Д. И. Маршалова в 3 часа 1 минуту и «Грация» морского офицера И. С. Шумова в 3 часа 24 минуты.
Наверное, только теперь члены яхт-клуба поняли мудрую предусмотрительность Великого Князя Константина Николаевича, предложившего назвать яхт-клуб Речным, он-то как профессионал понимал, что для плавания в море нужны специальные знания. Поняли это теперь и члены яхт-клуба и бросились активно осваивать для начала взморье, плавая, почти ежедневно в Стрельну, Петергоф, Ораниенбаум, Кронштадт и Лисий Нос. Правда в Финский залив, за Кронштадт «совались» немногие, что дало повод обеим кронштадским газетам и «Котлину», и «Кронштадтскому Вестнику» не раз критиковать Речной Яхт-Клуб, говоря, что «его члены боятся открытого моря, предпочитая плавание в Маркизовой Луже». Доля истины в этом была, одно из таких плаваний яхты «Дон Жуан» закончилось, вообще, трагически.
10 сентября 1860 года «Дон Жуан» пришел на Восточный Кронштадтский рейд и бросил якорь довольно далеко от берега. Бывший на нем член яхт-клуба Адольф Берковский, знакомый нам по первому состязанию в гребле, отправился на тузике с двумя матросами на берег, взяв с собой бывшую на яхте собаку, большого водолаза. Во время переезда собака захотела пить, нагнулась к воде и опрокинула лодку. Матросы, не умея плавать, ухватились за тузик, Берковский, будучи прекрасным пловцом, поплыл к берегу, но так как был в тяжелом осеннем костюме не смог долго продержаться на воде, обессилил и утонул. Оба же матроса и собака были спасены, подоспевшей с берега шлюпкой.
После первой парусной гонки авторитет Шумова как яхтсмена в клубе еще более возрос и его вначале 1860 года избирают членом гоночной комиссии, а в 1861 году - ее председателем. И, видимо, по его совету было решено обратиться в Морское Министерство об организации цикла лекций для членов Речного Яхт-Клуба. И, начиная с 1860 года, члены Речного Яхт-Клуба в течение зимнего сезона стали слушать лекции опытных морских офицеров по вопросам, связанным с мореплаванием. Первыми лекторами этих бесед были Е. В. Березин, П. А. Коргуев и Н. Е. Рябинин. Вначале собирались по субботам в гостинице «Демут» в помещении бывшего Шахматного Клуба. Затем, почетный член яхт-клуба Самуил Алексеевич Грейг «испросил Высочайшее соизволение на устройство чтений в библиотеке морского ученого комитета». Эти лекции яхтклубистам будут читать самые известные адмиралы и специалисты морского дела фактически на протяжении всего существования речного Яхт-Клуба.
Гавриил Анисимович Бурачек рассказал о «явлении первого судна, на котором человек пустился в плавание», о способах постройки морских судов и эволюции их форм. Евгений Васильевич Березин объяснил способы постановки судна на якорь и «бросил общий взгляд на действия парусов и ветра, как дарового двигателя», Павел Николаевич Назимов прочел помещенное в январской книжке Морского Сборника описание путешествия под его управлением ботика «Увалень» по Финскому заливу. Расскажет, как ботик попал на камни и как он снялся с них. Николай Егорович Рябинин объяснил правила определения парусности на мелких судах. Константин Михайлович Станюкович, впоследствии наш знаменитый маринист, впервые на этих беседах прочтет свой очерк «из матросского быта, во время путешествия на корвете кругом света».
Местом второй парусной гонки 13 августа 1861 года был назначен опять треугольник в районе Елагинского маяка, по углам которого стояли маячные суда яхт-клуба. Призов было три: серебряная вызолоченная кружка, бинокль и револьвер. К этому времени Технический комитет яхт-клуба, членом которого состоял и Шумов, уже разработал «Правила для гонок парусных судов», по которому старт судов давался исключительно, с буйков. За 20 минут до начала гонки давался пушечный выстрел, после которого суда должны были занять свои места на старте. За 10 минут до нового выстрела яхты ставили паруса, а не успевшие к этому времени стать на свой буек исключались из гонки. Гонка начиналась по третьему пушечному выстрелу. Кроме того, паруса позволялось нести лишь те, которые были присвоены вооружению этих шлюпок. Справедливости ради напомним, все это давно было отработано в состязаниях первопроходцев парусного плавания Санкт-Петербургского Императорского Яхт-Клуба. Разряды же были установлены: первый - для шлюпок длиною не свыше 15 футов, второй - не свыше 25 футов и третий - для ботиков и яхт не свыше 32 тонн водоизмещением.
В этой второй гонке приняли участие шесть шлюпок: «Капрера» Маршалова с греческим вооружением, «Опасный» г. Сугутина со шхунским, «Наяда» г. Образцова с рейковым, «Грация» г. Шумова с латинским, «Забава» г. Кавоса с шпрюйтовым и «Тяжелый» с тендерским вооружением.
«Из всех шлюпок, - напишет потом в своем отчете, корреспондент журнала «Морской Сборник», - более всех обращала на себя внимание «Грация» своими белоснежными и тонкими парусами, но кажется, что эта кокетливость и латинский покров парусов, едва ли годна для такой гонки при таком ветре и волнении. Это всего далее ставило «Грацию» от возможности получения приза.
Но ожидания не сбылись. С самого начала «Грация» ушла вперед с «Капрерой», а вскоре и ее оставила далеко позади. Все с восторгом смотрели на лихое управление этой шлюпкой, но в то же время не могли отвратиться от мысли, был бы на «Грации» рулевой потрусливее, то она вернее пришла бы первой, видно было, что слишком большие паруса ей не по силам. Но… в 37 минут «Грация» окончила гонку, за ней в 44 минут пришел «Опасный» и, наконец, «Капрера». Но, несмотря на то, что «Грация» пришла первой, ей по правилам клуба не следовал приз, потому что на ней некоторое время сидел на руле матрос».
Обратите внимание, Шумов член технического комитета и председатель Гоночной комиссии, но судьи строго следуют правилам и первый приз - серебряную вызолоченную кружку, присуждают шлюпке «Опасный» г. Сугутина.
Парусная шлюпка «Грация», водоизмещением в десять с половиной тонн, длиной 18 футов 7 дюймов была построена в Гамбурге из дуба с медным крепежом, носовая часть закрыта легкой палубой. Вооруженная двумя мачтами, с латинскими фоком и гротом, она не раз показывала свои прекрасные качества в парусных гонках 1861 и 1862 годов.
В 1861 году Илья Степанович приобретает полупалубный бот и называет его по имени своего кумира гениального американского шахматиста Пола Морфи. Но, увы, участвуя 20 августа в третьей парусной гонке, организованной Речным Яхт-Клубом в Невской Губе для яхт до 15 тонн водоизмещением на дистанции 20 верст от Елагинского маяка, Кронштадт, Лисий Нос и обратно, бот Шумова «Морфи» приходит только третьим.
Но вернемся к гребле. Очередная, вторая в истории речного Яхт-Клуба, гребная гонка замечательна была тем, что Августейший Покровитель Великий Князь Константин Николаевич пожертвовал на нее великокняжеский приз - 26-ти весельный катер «Комета» 62 футов длины. Приз удивлял своей постройкой, так как был смастерен всего из шести досок!
И здесь, наверное, будет уместно сказать несколько слов о шлюпочной мастерской Кронштадтского порта.
Мастерская была открыта в 1836 году исключительно для мелкого текущего ремонта, находящихся в Кронштадте судов, а потому, почти до 1855 года прозябала в самых неблагоприятных условиях, занимая холодный сарай, в котором одновременно располагались производственный цех, кладовая для пиломатериалов и канцелярия. Как говорится «все в одном флаконе».
В 1846 году сарай утеплили, кладовые перевели в другое место и поручили заказ по чертежам адмирала фон-Шанца, на постройку 16-весельного катера для начальника штаба контр-адмирала Васильева. Постройка катера удалась на славу и, управляющий в то время мастерской капитан Андреев даже получил в награду перстень. Но это был единственный опыт, мастерская по-прежнему продолжала перебиваться мелкими заказами.
Все переменилось в 1854 году с приходом в Кронштадт фрегата «Мария» (будущий Аскольд) под командованием капитана 1 ранга И. С. Унковского. Того самого Унковского, который специально в 1848 году прибыл на тендере «Орианда» из Николаева в Кронштадт для участия в парусной гонке Императорского Яхт-Клуба. Тендер был построен под личным наблюдением адмирала Лазарева и «составлял предмет его гордости». Экипаж тендера, кроме командира и трех офицеров, состоял из двадцати пяти матросов.
Вот как описывает эту гонку автор книги об Иване Семеновиче Унковском В. К. Истомин:
«Гонка была назначена на 13 августа. Погода была тихая, ветер самый умеренный. Уже в самом начале гонки обозначились преимущества многих балтийских яхт перед «Ориандой», которая по устаревшей конструкции и невыгодности положения вскоре оказалась позади всех. На «Орианде» были приняты все меры, чтобы воспользоваться каждой случайностью для достижения успеха: матросы лежали на палубе, чтобы меньше парусило, у рулевого были подвязаны платком уши, чтобы ничем не отвлекался. Гонка шла вяло, как вдруг с юга стали надвигаться тучи, и набежал шквал. На яхтах стали убирать паруса… Этой случайности и ожидал Унковский. Рискуя перевернуться, он не только не убрал парусов, но почти мгновенно, прибавил еще, сколько было возможно и «Орианда» понеслась как птица. Яхта за яхтой остались позади… Ровно в семь часов вечера «Орианда» бросила якорь у маячного судна «Паллада», оставив далеко позади всех состязавшихся. Иван Семенович говорил потом, что это была лучшая минута в его жизни».
Борис БРИЛЬ
(Продолжение следует)
|
