Год основания газеты - 1861

«Медный всадник»,
«Прощание с Матёрой»
и кронштадтские огороды

Получая трагические письма кронштадтских огородников, а с ними и задание редактора написать комментарий от редакции, я каждый раз вспоминаю классику. И каждый раз приходится гнать от себя возникающие литературные аллюзии и собирать сведения в статистике, в КУГИ, в администрации. На мой взгляд, за два года на тему огородов я сказала уже все, что могла. И даже этот текст, в свое время сокрытый мною от глаз редактора, составлен более года назад. Данная публикация выражает исключительно мое собственное мнение, а, вернее, видение и понимание того, что происходит в родном городе.

А происходит примерно то же, что описал Александр Сергеевич Пушкин в поэме «Медный всадник» почти 175 лет назад, и Валентин Распутин неполных три десятка лет назад в «Прощании с Матёрой». Разные эпохи, но тема одна: когда укрепляется государство, его интересы неизбежно вступают в противоречие с интересами маленького человека, и трагедии отдельных жизней, к сожалению, происходят.
В «Медном всаднике» град Петров построен, чтобы усмирить побежденную стихию; в «Прощании с Матёрой» на Ангаре строится Братская ГЭС, чтобы электрическая энергия и тепло пришли в каждый дом; в Кронштадте ликвидируются огороды, чтобы достроить Комплекс защитных сооружений и Кольцевую автодорогу, что повлечет за собой дальнейшее изменение и развитие всей городской среды.
Волею Петра на болотах построен каменный город, а раньше здесь был «приют убогого чухонца», которого, кстати, Пушкин не оплакивает. Трагедия этого чухонца канула в Лету - «громады стройные теснятся», «в гранит оделася Нева». Торжество российской государственности запечатлено и в памятнике Петру Великому скульптора Фальконе. Гром-камень как застывшая волна под копытами императорского коня.
Однако водная стихия не желает с этим соглашаться и, как мы знаем, каждый год угрожает городу на Неве наводнением. Чаще всего пугает, но раз в сто лет случается и разрушительной силы, как в 1824 году. Именно такое наводнение и запечатлено в поэме «Медный всадник». Кто пострадал от разбушевавшейся стихии? Евгений бедный - маленький человек. Домик разрушен, невеста погибла, сам сошел с ума. А медный истукан на гранитной волне? А град Петров? Стоят неколебимо, как Россия.
В Кронштадте с 2007 года на фоне развития города тоже разыгрывается трагедия маленького человека. И самым непостижимым образом она связана с обузданием той же водной стихии, что и в «Медном всаднике». В крепнущем государстве российском нашлись-таки деньги на завершение строительства КЗС, призванного защитить Санкт-Петербург от разрушительных наводнений, а также строительство КАД, призванной разгрузить Северную столицу от большегрузного транспорта. Что это несет обыкновенному кронштадтцу? В ближайшем десятилетии - ничего хорошего. Привычная среда разрушена, а когда создадут новую, то пользоваться благами, которые она, вероятно, принесет, будут другие.
Спустя годы районная газета опишет, наверное, достижения прогресса в одической традиции воспевания Петербурга «где прежде - ныне там» (где прежде леса и болота - там ныне город; где прежде хижины - теперь дворцы - по тексту «Медного всадника»), вряд ли, вспоминая труды, а то и жизнь людей, перечеркнутые развивающимся городом.
Неразрешимость конфликта между государственностью и частным интересом личности еще резче обозначена в повести Валентина Распутина. Целая деревня на острове Матёра оказывается в зоне затопления по окончании строительства гидроэлектростанции. Всем жителям необходимо переехать на материк, оставив дома, сады, огороды, могилы предков. Одни уезжают с легкостью, другие скрепя сердце, а некоторым лучше погибнуть.
«Вспоминая, какая будет затоплена земля, самая лучшая, веками ухоженная и удобренная дедами и прадедами и вскормившая не одно поколение, недоверчиво и тревожно замирало сердце: а не слишком ли дорогая цена? Не переплатить бы! (…) Выходит, надо жить, не оглядываясь, не задумываясь. Хлеб не родит земля - привезут тебе хлеб готовенький! Молока не станет от собственной коровы - привезут и молоко. И картошку, и редьку, и луковицу - все привезут. А где возьмут - не твоя забота. (…)
Павел хорошо понимал, что матери здесь не привыкнуть. Ни в какую. Привезет ее - забьется в закуток и не вылезет, пока окончательно не засохнет. Наблюдая за матерью, он все больше убеждался, что, рассуждая о переезде, себя она нигде, кроме Матёры, не видит и не представляет, и боялся того дня, когда придется все-таки ее с Матёры увозить».
С началом «перестройки» Распутин стал одним из самых деятельных противников «поворота северных рек» (проект Бергера был отменен в июле 1987). В 1989-91 будучи депутатом Верховного Совета СССР, процитировал слова П. А. Столыпина: «Вам нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия».
Однако Распутин «великую Россию» строить не стал, заявив, что политика - грязное дело. Помогают ли строить «великую Россию» писатели, журналисты, учителя, врачи… или ее строят только политики и государственные служащие? Не знаю. Но то, что государственность часто бывает негуманной по отношению к отдельной личности, это очевидно. Многие кронштадтские бабушки «засохнут» без своих огородиков. А мы ни слез их не увидим, ни жалоб не услышим и будем думать, что они правильно понимают государственные интересы.
Если бы они понимали, то есть ощущали себя в едином потоке жизни, помня и об убогом чухонце, и о финском рыбаке, которые жили когда-то на этом острове, и о кронштадтских матросах, совершивших революцию и ею же уничтоженных, и о раскулаченных крестьянах… Ряд можно продолжать бесконечно, и не только на материале российской истории. Если ощущать себя в едином потоке жизни, то ликвидация временного огорода - это всего лишь эпизод, пусть и неприятный, в частной жизни человека. Зато есть другие значимые вещи, например, свобода - слова, совести, передвижения. А не так давно всего этого не было.
Сегодня, когда некуда идти, можно пойти в Храм. В нашей стране Церковь по-прежнему отделена от государства, однако государственные люди на протяжении, как минимум, 15 лет не просто лояльны к церкви, а демонстрируют свою воцерковленность во всех средствах массовой информации. Несколько лет меня мучил вопрос: зачем они это делают? Ведь свобода совести, гарантированная новой Конституцией России, не требует такой открытости. Пусть бы Церковь развивалась в рамках строительства гражданского общества, зачем ей срастаться с государством?
Кронштадтские огороды открыли мне глаза и на это. Возможно, таким образом государственные люди подсказывают маленьким людям решение трагических конфликтов между державой и личностью. Воцерковляйтесь, и Господь никого не оставит, у него все любимы. Когда у тебя нет сил сопротивляться несчастьям, заново созидать свой маленький мир, есть место, где можно строить мир собственной души - в Храме. Иди и исцеляйся.
У Пушкина идея евангельского милосердия тоже есть: не в «Медном всаднике» - в других произведениях.

Надежда БОГОМОЛОВА

Сколько в Кронштадте огородов?

По информации районного Комитета управления государственным имуществом, которое заключает краткосрочные договоры аренды на земельные участки, находящиеся в собственности Санкт-Петербурга, в Кронштадте 19 товариществ огородников (два года назад было 24). Объединяют они более тысячи участков, хозяева которых платят налог за пользование землей в размере порядка пятидесяти рублей за сотку. Платят только те огородники, которые не относятся к льготным категориям граждан. Всего же огородами занято 4 млн 796 тысяч кв. м земли.
По данным Всероссийской сельскохозяйственной переписи, которая проходила в 2006-м, площадь, занятая огородами в нашем городе, составляла - 64,7 га. Три года назад насчитывалось 2541 участок, причем более двухсот из них не использовались. Как сообщили в КУГИ, и сегодня на территории Кронштадта, занятой огородами, также есть брошенные участки.
На момент переписи кронштадтцы содержали 20 единиц крупного рогатого скота, 84 единицы мелкого рогатого скота, 263 единицы птицы и 23 кролика.
Неужели за заборами кронштадтских огородов столько живности? Нет. Только меньшая часть. Например кур и петухов из 263 единиц в огородах содержались только 58. А остальные? Остальные - в двух подсобных хозяйствах, принадлежащих военным (это тоже отражено в материалах Всероссийской сельскохозяйственной переписи).
Точное количество огородов, садов, скота и домашней птицы не знает никто. Во-первых, перепись - дело хоть и государственное, но основано на словах. Во-вторых, далеко не все огороды объединены в огородничества и имеют договоры с КУГИ по краткосрочной аренде участков. И наконец, одна треть кронштадтской земли является федеральной собственностью и находится в ведении Министерства обороны, поэтому есть на этих землях огороды или их нет - об этом известно ровно столько, сколько сами военные захотели рассказать.