| |
«Мы пол-Европы по-пластунски пропахали...» |
Каждый своё заслужил
на войне...
Трофим Георгиевич Догарь - человек простой и скромный. От интервью нашей газете поначалу отказывался. «Зачем мне это? Разве интересно кому-то узнать, как я воевал? Неужели улучшит газета мою жизнь?» - вопрошал он в телефонную трубку. «Прочитать о тех, кто защищал нашу Родину, будет интересно многим, особенно молодым. Мы ведь хотим, чтобы у подрастающего поколения были положительные примеры, - отвечала я ветерану Великой Отечественной. - А, может, благодаря публикации в газете те, кто занимают высокие посты в нашем маленьком городе, обратят внимание на Ваши проблемы и помогут Вам, Трофим Георгиевич, чем смогут». И вроде бы эти слова оказались убедительными, по крайней мере, фронтовик начал свой рассказ прямо по телефону:
- Я родился в 1923 году в Приднестровье. Парень-то я сельский, неграмотный. В 44-м попал на фронт, а до этого по возрасту не проходил. Воевать начал с Кишинёва, прошёл Румынию, Венгрию, Австрию, Чехословакию, Польшу, а в Германии возле Бранденбургских ворот был тяжело ранен. В госпиталь попал, а так бы и во взятии Берлина участвовал. А вообще в войне я три ранения получил, они всю жизнь о себе напоминают. Особенно сейчас - ноги сильно болят.
- А День Победы в 1945-м помните?
- А как же? Его все помнят. Нас в госпитале много было. Нам всем по сто граммов налили, обед хороший дали. Праздник-то для всех был великий, даже для тех, кто с постели не вставал.
- Трофим Георгиевич, у Вас ведь два ордена Славы…
- И ещё орден Красной Звезды. Но по поводу орденов Славы, которые за подбитые танки получил, я обманывать не буду. Один у меня остался. Другой я потерял ещё в Польше. Нас ведь на фронте, помимо фрицев, платяные вши одолевали. И вот как-то сдали мы обмундирование на дезинфекцию, и, видимо, пар был настолько горяч, что вся одежда сгорела. А я-то не успел спохватиться, что мой орден Славы в нагрудном кармане гимнастёрки остался. Так его и потерял. Мы потом ещё двое суток ждали, пока нам новое обмундирование привезут.
- Неужто и не восстановили его потом?
- Да канитель это большая - восстанавливать. На войне некогда было, сами понимаете. Мы с товарищем ещё и «языки приводили». То есть брали в плен немцев. Однажды даже «высокую шкуру» привели, офицера то бишь. А после войны я в Приднестровье вернулся, там в колхозе работал, потом на птицефабрике. Женился, дочку воспитывал. Словом, всю жизнь, как заводной. А в Кронштадт в 84-м году переехал, к дочери, она здесь работает. А мы с женой пенсионеры, работать уже не можем.
- А ведь если бы Вы получили третий орден Славы, стали бы Героем Советского Союза, так?
- Зачем это «если бы»? На войне каждый своё заслужил. Как сложилось, так и сложилось. Есть, что вспомнить. Этого достаточно. Пенсию получаю, конфеты ко Дню Победы дарят. Зачем жаловаться? Это когда мне что-то нужно было, никто не обращал внимания. А сейчас уже ничего не надо.
Супруги Догарь сумели остаться добрыми, открытыми людьми. Несмотря на почётный возраст и пережитые невзгоды, несмотря на фронтовую молодость и последующие годы тяжёлой работы… Они провожали меня, как родственницу, благодарили за то, что выслушала, за то, что обратила на них внимание. А ведь это мне надо их благодарить. За то, что они есть, за то, что им есть, что рассказать потомкам. |
После этого телефонного разговора я пообещала прийти в гости к ветерану, чтобы показать ему, что будет напечатано в газете. Трофим Георгиевич встречал меня вместе со своей женой, Еленой Григорьевной. Он достал кипу документов, что за 86 лет накопилась, бережно перебирал орденские книжки, справки о ранениях, поздравления и благодарности от высоких чинов. У фронтовика сохранилось даже письмо, в котором маршал Советского Союза Родион Малиновский поздравляет сержанта Трофима Догаря с правительственной наградой и желает ему скорейшего выздоровления. Вот только фотографий фронтовой молодости и последующих лет у ветерана не оказалось. «Не до карточек нам всю жизнь было, работали много…»
А жена фронтовика поведала, что и её молодые годы были несладкими. Её мама умерла, когда ей было 6 лет, отца она вообще не помнит. В 37-м году её на воспитание взяла старшая сестра, которая жила в Одессе с мужем. Тот был репрессированный и скрывался в Южной Пальмире, работая на заводе «Большевик». На этот же завод пошла работать и Лена. Через полтора года началась война. Всех заводчан отправили копать противотанковые окопы под Одессой.
- Мы в чём пришли на работу, в том и отправились рыть окопы. Нам сказали, что это на три дня, а растянулось всё на три месяца. Потом немцы стали приближаться к Одессе, и наши отступать начали. А мы с девчонками решили до дома добраться. Пешком шли несколько суток, под дождём, босые. Нас одна женщина в каком-то селе приютила, обогрела, переодела. Мы - дальше в путь. А когда дошли до города, то обнаружили, что наши солдаты, отступая, подорвали дамбу. Так мой район Пересыпь весь затопленным оказался. Хорошо, что сестра с мужем и ребёнком спаслись. Мы с ними перезимовали на одесском аэродроме, а потом на родину свояка поехали, в Приднестровье. После Победы там с Трофимом Георгиевичем познакомились. Уже 60 лет вместе.
Елизавета САДКОВА
Фото автора
|
