О качестве медицинской помощи и не только...
В «Кронштадтском вестнике» № 26 от 9 июля 2010 года под рубрикой «Реформа здраво-охранения» и заголовком «Хорошего врача народ прокормит» было опубликовано интервью с уполномоченным по КМП (качеству медицинской помощи) Михаилом Николаевичем СЕРГЕЕВЫМ, подготовленное редактором отдела социальной жизни Надеждой РЫБАКОВОЙ. Интервью вызвало много откликов наших читателей. Как впрочем, и любая публикация о состоянии кронштадтского здравоохранения в последнее время - кронштадтцы глубоко обеспокоены многими переменами, произошедшими в системе медицинской помощи с приходом в наш город новой команды управленцев. Один из таких откликов мы и публикуем сегодня в рубрике «Резонанс».
Медицинская помощь, на мой взгляд, не может быть высокого или среднего качества - она бывает только качественной или некачественной. Вот и уполномоченный по качеству медицинской помощи по Кронштадту Михаил Николаевич Сергеев, как выяснилось из интервью газете «Кронштадтский вестник» от 9 июля 2010 года, видит свою задачу в том, чтобы это самое качество улучшать. Вопросы качества оказания медицинской помощи, как утверждает в интервью Михаил Николаевич, у нас надлежащим образом прорабатываются. Уроки извлекаются. И качество совершенствуется...
Все может быть... В общих чертах... А вот некоторые частности повседневного качества медицинской помощи вызывают недоумение и вселяют в наши души страх. Посудите сами.
Утром 14 января 2009 года житель города Кронштадта Виссарион Гаглошвили из-за сильной головной боли вызвал скорую помощь. И вскоре поступил в городскую больницу № 36 с диагнозом «состояние после эпиприпадка» от 14.01.2009, поставленный врачом скорой помощи. В приемном покое городской больницы поставили другой диагноз: «вирусный гепатит». И больной был доставлен в инфекционное отделение. Оттуда в шоковом состоянии от боли, возмущенный отсутствием не только медицинской помощи, но и элементарного внимания В. Гаг-лошвили самостоятельно, без посторонней помощи, прошел в основной корпус больницы - к ее руководству, чтобы просить о помощи. И что вы думаете, как обернулось дело?
Простенько и незатейливо оказали очень «качественную» медицинскую помощь: вызвали наряд милиции (больной якобы скандалил в приемном покое) и отправили сходящего с ума от боли Гаглошвили в РУВД Кронштадтского района Санкт-Петербурга, где у него развился судорожный припадок, и он впал в кому. Милиционеры не стали долго мудрствовать, они ведь не кандидаты медицинских наук, и немедленно, через скорую, вернули В. Гаглошвили обратно - туда, откуда взяли - в городскую больницу. А там продолжилось оказание «качественной» медицинской помощи.
Вместо того, чтобы больного срочно поместить в реанимационное отделение, поскольку он находился в коме 1-2 степени, его оставляют в приемном покое больницы. В 12 часов 50 минут там его осматривает дежурный терапевт Л. А. Максимова и опять определяет у больного «токсический гепатит»! И опять он лежит в приемном покое...
Лишь минут через 35-40, в 13 часов 30 минут, больного Гаглошвили осматривает заведующая неврологическим отделением
А. Р. Лобанова и ставит диагноз: «черепно-мозговая травма, кровоизлияние в головной мозг».
Спустя 5 минут, в 13 часов 35 минут, при повторном осмотре, врач Л. А. Максимова констатирует критическое состояние у Гаглошвили и вызывает в приемный покой заведующего отделением реанимации и интенсивной терапии В. Я. Ломова. Ломов прибыл в приемный покой в 13 часов 37 минут, то есть через 2 минуты после вызова, и в течение 40 минут боролся за жизнь Гаглошвили. Но увы, ни его профессионализм, ни его добросовестность не помогли больному - было уже поздно: в 14 часов 20 минут наступила биологическая смерть Виссариона Гаглошвили.
Скорбно и печально. Понадобился 1 час и 29 минут (после доставки Гаглошвили из милиции), чтобы понять, что ему нужна интенсивная терапия специалистов реанимационного отделения.
А ведь еще утром человек жил, сам вызвал скорую, боролся за свою жизнь, взывал к милосердию...
И полдня не прошло, а «молитвами» команды кандидатов медицинских наук умер человек. Почти у них на руках... Но, как оказалось, никому из них, в том числе и М. Н. Сергееву, нет никакого дела до этого... Он впоследствии даже посмертный эпикриз не подписал.
На этой скорбной ноте можно было бы и закончить наш печальный сказ о качестве медицинской помощи в нашем городе, однако требуется момент истины.
А истина состоит в том, что В. Гаглошвили, согласно заключению судебно-медицинской экспертизы, скончался от сердечной недостаточности.
Если бы даже в 12 часов 46 минут, после доставки из милиции, Гаглошвили поместили в реанимационное отделение, у него был бы шанс выжить.
А теперь предложим любой из заинтересованных сторон - хоть радетелю за качество медицинской помощи М. Н. Сергееву, хоть прокуратуре города Санкт-Петербурга - полистать медицинскую карту № 378 от 14 января 2009 года и найти там подтверждение тому, что в этот день проводилось кардиологическое обследование больного Гаглошвили, делались какие-то назначения и так далее. Нет этого. Но это еще не все! Там многого нет!
Прежде всего, вызывает недоумение тот факт, что в медицинской карте № 378 указано время поступление больного - «12 часов 46 минут, 14.01.2009 г.» Это как раз то время, когда Гаглошвили вернули из милиции в состоянии комы. А в посмертном эпикризе черным по белому указано что больной поступил в больницу по скорой помощи утром 14.01.2009, был определен в инфекционное отделение, затем скандалил в основном корпусе, затем был сдан в милицию...
Так вот, в связи с тем, что в медицинской карте № 378 начисто отсутствуют даже упоминания об утренних событиях, судебный медэксперт А. В. Королев при сличении клинического и судебно-медицинского диагнозов выявляет расхождение в диагнозах 1 категории, обусловленное крайне незначительным (1,5 часа) пребыванием больного в стационаре.
Между тем, материалы которыми я располагаю (медицинскими картами № 378 от 14.01.2009 и № 5570 от 24.12.2008) дают основания считать, что в случае с Гаглошвили, в действиях администрации городской больницы № 36 усматриваются признаки преступления, предусмотренного статьями 124, ч. 2 УКРФ (неоказание помощи больному без уважительной причины); 125 (заведомое оставление без помощи лица, находящегося в опасном для жизни состоянии... по болезни); 292 (служебный подлог); 293, ч. 2 (халатность... повлекшая смерть человека).
Вроде собрались серьезные люди в команде кандидатов медицинских наук, а с такими мелкими уголовными наклонностями. Вот почему автор считает городскую прокуратуру заинтересованной стороной. Тем более, что родственников, которые заступились бы за него или за его светлую память, у Гаглошвили нет. По меньшей мере - в Кронштадте.
И еще один штрих, М. Н. Сергеев как должностное лицо охотно рассуждает о преемственности в оказании медицинской помощи (см. «КВ» № 26).
Вот в случае с Гаглошвили вопрос о преемственности начисто снят, а господин Сергеев даже бровью не повел - счел, вероятно, что ознакомиться, изучить и подписать посмертный эпикриз - не царское дело. Между тем, мне представляется, что М. Н. Сергеев даже смутного понятия не имел, что буквально за два дня до смерти, 12 января 2009 года, В. Гаглошвили был выписан из больницы № 36 с листком нетрудоспособности № 0039278 - к труду с 13.01.2009 года, за сутки до смерти (медицинская карта № 5570 от 24.12.2008 года). А 14 января он умирает...
В этой связи возникает отнюдь не академический вопрос. С какой целью была забыта декларируемая Сергеевым преемственность в частном случае оказания медицинской помощи В. Гаглошвили? И как в свете преемственности объяснить тот факт, что спустя немногим более двух суток после выписки из больницы человек умирает в той же больнице, а судмедэксперт Л. В. Королев указывает в своем заключении лишь на 1 час 30 минут пребывания Гаглошвили в стационаре? Представляется, что поиск ответа на этот вопрос - прерогатива прокуратуры города Санкт-Петербурга. У покойного Гаглошвили других защитников ведь не было.
В интервью М. Н. Сергеев абсолютно прав: ошибки есть всегда, только значимость этих ошибок разная.
А особенно значимы ошибки, если нужно избавиться от неугодного работника. Тогда любое телодвижение врача можно представить как тяжелую ошибку, приведшую к летальному исходу. Ну а, если работник роковых ошибок не допускает по причине высокой профессиональной квалификации, то ошибки можно выдумать, сфабриковать.
Спустя месяц после смерти Гаглошвили, 15.02.2009, в хирургическое отделение городской больницы поступает гражданин Д. А. Ересько с закрытым переломом бедренной кости и со смещением отломков кости. Второго марта 2009 года ему была сделана операция. Очень удачная для этого случая, если судить по тому, что спустя 12 дней, 15.03.2009, пациент Ересько самостоятельно, и даже самовольно, на своих ногах, небрежно покинул стационар. И больше на хирургическом отделении его никто не видел, хотя там о нем помнили и беспокоились, поскольку результаты гистологического анализа показали наличие у него онкологии, о чем заведующий отделением
А. М. Марков немедленно доложил заместителю главного врача В. Н. Кондратьеву.
Как мне представляется, после получения результатов биопсии зам. главрача по лечебной работе В. Н. Кондратьев и зам. главврача по качеству медицинской помощи М. Н. Сергеев обязаны были провести совместное заседание врачебной комиссии и амбулаторной службы для анализа, оценки и принятия решения в отношении пациента
Д. А. Ересько и направить его в специализированное учреждение здравоохранения. Но автору этих строк ничего не известно о каких-либо действиях с их стороны. На мой взгляд, здесь и в помине не пахнет качественной медицинской помощью - бездействие руководства больницы фактически лишило пациента возможности получения специализированной помощи и, возможно, повлияла на исход заболевания и срок жизни.
На момент получения результатов биопсии к А. М. Маркову никаких вопросов по поводу лечения Д. А. Ересько на хирургическом отделении в период с 15.02.2009 по 15.03.2009 - не возникло. Тишь и благодать.
А вот когда вождям местного здравоохранения понадобилось избавиться от неугодного им зав. хирургическим отделением, то без тени смущения они решили «повесить» смерть Д. А. Ересько на него. И при этом соблюсти, по мере возможности, приличия, а заодно и ТК РФ. Для этого задним числом, спустя 8 месяцев, 17 декабря 2009 года, быстренько было проведено заседание врачебной комиссии городской больницы, на которой установили:
«... оказание медицинской помощи Ересько Д. А. в хирургическом отделении и отделении Хоспис... в период с 15 февраля по 15 сентября 2009 года, учитывая одно основное заболевание, приведшее к летальному исходу, следует рассматривать как единый случай оказания медицинской помощи».
Все, дело сделано!
Поскольку, согласно ст. 193 Трудового кодекса РФ дисциплинарное взыскание не может быть применено позднее шести месяцев со дня совершения проступка, то вышеуказанная установка врачебной комиссии позволяет исчислить срок, позволяющий накладывать дисциплинарное взыскание на А. М. Маркова не с 15.03.2009, а с 15.09.2009. Все чинно и благородно. И на всякий случай - почти что законно. Но не совсем. Такая постановка вопроса была бы абсолютно законной, если бы речь шла об оценке результатов работы руководства городской больницы - главного врача. А. Ф. Васильева и его заместителей - М. Н. Сергеева и В. Н. Кондратьева.
А в отношении заведующих хирургического отделения и отделения хоспис городской больницы, имеющих разнопрофильные функции, как мне представляется, сведение воедино процесса оказания медицинской помощи Д. А. Ересько - сомнительная затея.
И тем не менее, 25.12.2009 было проведено повторное заседание врачебной комиссии по тому же вопросу, а 22.01.2010 приказом главного врача № 16 л/с накладывается дисциплинарное взыскание - «выговор» - на А. М. Маркова:
«за допущение ошибки в организации и предоставлении медицинской помощи Ересько Д. А....»
Какие именно ошибки были допущены Марковым при лечении Ересько никто из руководства больницы не способен пояснить.
И уж невыносимо дурно пахнет затея с приказом № 69 л/с от 12.03.2010, который впоследствии явился одним из оснований увольнения Маркова. В этом приказе идет речь о двух эпизодах лечебной практики.
По первому эпизоду в нем указано, что заведующий хирургическим отделением А. М. Марков при развитии у больной М. жизнеугрожающего состояния, с 09 час. 00 мин. 18.01.2010, нарушая служебную инструкцию, не доложил о произошедшем главному врачу или его заместителю. О случившемся администрации больницы стало известно случайным образом от других сотрудников по окончании рабочего дня.
В этой части приказа главный врач больницы А. Ф. Васильев банально и без тени смущения лжет. И во лжи его уличает собственный заместитель В. Н. Кондратьев, который в своей служебной записке от 18.02.2010 указывает, что «о данном ЧП информация была получена от
А. М. Маркова, около 19 часов вечера, в кабинете главного врача». Однако это не все. Господин Кондратьев тоже лжет. Не совсем понятно, правда, когда именно: 18.02.2010, в служебной записке или 26.05.2010, когда в весьма солидном присутственном месте (под протокол, заметьте) сообщает, что... «о случившемся с больной М. ему стало известно в 09 час. 30 мин. 18.02.2010. от врача-анестезиолога Л. М. Макарова».
При таком раскладе вещей невольно начинают терзать сомнения: а было ли само событие, из-за которого А. М. Марков был наказан? И что конкретно, когда конкретно и от кого конкретно руководство больницы узнало о якобы кошмарном проступке Маркова? И о каком именно проступке оно узнало? В чем его конкретная суть? Вторая часть приказа также мутная и сомнительная с точки зрения элементарной порядочности. В ней Маркову инкриминируется, что он 15.02.2010 при направлении медицинской карты № 1193 пациента В. И. Поварушкина, умершего 13.02.2010, на патологоанатомическое исследование допустил нарушения, выразившиеся в отсутствии в медицинской карте заключительного медицинского диагноза и посмертного эпикриза.
Позже, 30.06.2010, в приказе № 189 л/с об увольнении, эту вину Маркова руководство больницы до неприличия усугубило, доведя ее до грани уголовно наказуемого деяния. К ненаписанным диагнозам присовокупили вывод о том, что «... следствием отсутствия надлежащей организации медицинской помощи явился летальный исход заболевания». Ни больше, ни меньше. Без неоспоримых доказательств и оснований, с легкой небрежностью административного беспредела, А. М. Маркова обвинили в смерти пациента.
Так вот, не направлял А. М. Марков никого и никуда, поскольку это не его служебная обязанность. Это сделал зам. главного врача по КМП Сергеев, подписав неоформленную медицинскую карту № 1193. И зачем наводить тень на плетень? Вопрос в другом! Вопрос в нечистоплотности действий администрации больницы, направленных на то, чтобы убрать А. М. Маркова с занимаемой должности.
Пациент Поварушкин умер в отделении реанимации в субботу, 13.02.2010. В таких случаях законом строго-настрого предписано, чтобы истории болезни умерших за предшествовавшие сутки передавались в паталого-анатомическое отделениие не позднее 10 часов утра следующего дня, то есть к 10 часам 14.02.2010 клинической диагноз и посмертный эпикриз должны были быть написаны теми врачами, которые проводили фактическое лечение в отделении реанимации.
Тем не менее, спустя почти двое суток, 15.02. 2010, во время утренней конференции, около
8 часов 30 минут, главврач А. Ф. Васильев вручил А. М. Маркову медкарту № 1193, с указанием оформить заключительный клинический диагноз и посмертный эпикриз до 10 часов утра.
Для качественного и, главное, добросовестного исполнения данного указания требовалось определенное время. Прежде всего необходимо было провести консультации с врачом-реаниматологом А. В. Соловцовым и врачом-хирургом по оказанию экстренной помощи Д. И. Марченко, дежурившими 12.02.2010, и, соответственно, врачами В. П. Святогором и М. М. Нахумовым, дежурившими 13.02.2010. Затем необходимо было надлежащим образом изучить все инструментальные показания и результаты анализов за период интенсивной терапии в реанимационном отделении с 13 часов 20 минут 12.02.2010 и до 17 часов 30 минут 13.02.2010.
Если допустить, что главный врач А. Ф. Васильев не «конченый профан», то ему должно было быть абсолютно очевидно, что с учетом времени на проведение А. М. Марковым как заведующим хирургическим отделением обязательного утреннего обхода (15.02.2010 - понедельник), который начинается в 9 часов 30 минут и заканчивается, как правило, минимум через час, а также времени, необходимого для подготовки к предстоящей операции, назначенной на 11 часов 25 минут 15.02.2010, он физически не сможет выполнить указание по оформлению медкарты № 1193 до 10 часов 00 минут 15.02.2010.
Каков же вывод? Да очень простой, как три копейки: А. Ф. Васильев преднамеренно создал ситуацию, при которой можно было бы А. М. Маркову инкриминировать ненадлежащее исполнение служебных обязанностей и наложить дисциплинарное взыскание. Со всеми вытекающими...
Но и это еще не все! Когда Марков закончил операцию и бросился выполнять указание Васильева, то с недоумением обнаружил, что медицинская карта № 1193 исчезла из ординаторской. Каким-то чудесным образом, пока он находился в операционной, документ оказался на столе у главного врача, который между делом сообщил А. М. Маркову, что патолого-анатомическое иследование В. И. Поварушкина уже проведено. Без всяких формальностей. А ведь без надлежаще оформленной медкарты ни один патологоанатом вскрытия проводить не будет. Разве что только по прямому указанию руководства больницы. Исключительно!
Григорий ЧИБРИК
|
