| |
Кронштадт: страницы истории |
Наследники Петра Великого
Уважаемый читатели!
Публикацией этого материала мы продолжаем серию рассказов о спорте в Кронштадте давно минувших дней. Это дань памяти и уважения первопроходцам кронштадтского спорта, вписавшим свои имена, не только в спортивную историю Кронштадта и Санкт-Петербурга, но и всероссийского, и даже мирового спорта. Мы попробуем напомнить нынешнему поколению о наших славных предках: трехкратном чемпионе Кронштадта (1857, 1858, 1860 годы) по стрельбе из винтовки, герое Севастопольской осады, подполковнике (в будущем - полном генерале) морской артиллерии Ф. В. Пестиче; вице-командоре Санкт-Петербургского Речного яхт-клуба и «художнике шахмат» - лейтенанте 14 флотского экипажа И. С. Шумове; подпоручике крепостной артиллерии Г. Д. Мартосе, совершившем «оздоровительную» туристическую поездку на допотопном, даже для того времени (1890 год) велосипеде на сплошных шинах по маршруту Петербург-Варшава-Берлин-Париж-Лондон, «всего-то» на 8000 километров; капитане крепостного телеграфа А. М. Каше, серебряном призере по стрельбе из дуэльного пистолета на Олимпийских Играх в Стокгольме 1912 года и многих, многих других. Вместе с тем, автор, просит читателей, имеющих в своем семейном архиве какие либо сведения на эту тему, сообщить ему по телефону: 434-82-77. Сохранность материалов гарантируется.
Первая гонка в России
Историки спорта, краеведы, любители-спортсмены, профессиональные моряки до сих пор спорят: почему в Кронштадте, колыбели флота, населенном, в основном, военными моряками и их потомками (да и гражданское население так или иначе было связано с морем), где, кажется, сама природа подталкивала к созданию яхт-клуба (единственный путь сообщения с миром - водный), не только яхт-клуб, но даже парусный кружок до 1919 года так и не появился.
«Не знаю чем объяснить, - сетовал в 1890 году один из наших жителей на страницах «Кронштадтского Вестника» на поразительное равнодушие к морю кронштадтских обывателей, - «заброшенные в море, они хотя бы чуточку приняли морской облик. Большинство видело море только из-за угла, переезжая в Петербург или Рамбов. Только самая малая часть имеет плохонькие шлюпки, а порядочной яхты или бота, кажется, нет ни у кого. Не делается здесь ни морских прогулок, ни состязаний. Словом неофициальный Кронштадт напоминает самый континентальный из городов с самым материковым населением…».
Зададимся и мы вопросом: почему же? В ноябре 1866 в Санкт-Петербурге скончался в чине генерал-майора князь Александр Яковлевич Лобанов-Ростовский. Напрасно вы будете искать его фамилию в Большой Советской Энциклопедии либо в Библиографическом словаре среди спортивных знаменитостей, организаторов, тренеров или спортсменов. Его там нет. А ведь это основатель и почетный командор Императорского Санкт-Петербургского яхт-клуба, организатор первых парусных состязаний в России. В некрополе Александро-Невской лавры и сегодня можно видеть строгий обелиск с едва заметной надписью: «Здесь покоится прах основателя и почетного командора Императорского Санкт-Петербургского морского яхт-клуба князя Александра Яковлевича Лобанова-Ростовского».
Он получил прекрасное образование и в восемнадцатилетнем возрасте был определен корнетом в Кавалергардский полк, участвовал в заграничном походе 1807 года, где за проявленную храбрость был произведен в штаб-ротмистры, награжден орденом Св. Владимира 4 ст. с бантом и золотой шпагой. Далее стал флигель-адьютантом Императора Александра 1, в лейб-гвардии Гусарском полку дослужился до полковника и в 1828 году, после Русско-турецкой войны вышел в отставку и женился на «самой богатой невесте России» - графине Клеопатре Ильиничне, дочери всесильного канцлера Безбородко.
Будучи заядлым коллекционером, библиофилом, меценатом, литератором, князь много путешествовал. Он собрал богатейшую коллекцию старинных карт (переданную в Главный штаб), портретов императора Павла I (ныне хранятся в Публичной библиотеке), перевел на русский язык «Евангелие от Матфея» и «Молитвы при Божественной Литургии».
Но главное, что за время, проведенное в Европе, князь «заболел» морем, парусами и дальними путешествиями и, возвратившись на родину с двумя роскошными яхтами - тендером «Елизавета» и бригом «Пожарский», решил в начале 1846 года создать в Петербурге «Общество для распространения в России морских знаний и поощрения кораблестроения». Собрав вельмож-единомышленников, обратился к высшему морскому начальству об учреждении яхт-клуба наподобие давно существовавших в Англии, Голландии и других европейских странах.
Сам Государь Император Николай Павлович Высочайше соизволил одобрить учреждение яхт-клуба и Всемилостивейше дозволил считать себя его участником. Почетным председателем и покровителем нового клуба Император назначил своего 19-летнего сына Великого Князя, Генерал-Адмирала Константина Николаевича. Неудивительно, что при такой поддержке уже 25 сентября 1846 года «Частный Устав Императорского Санкт-Петербургского яхт-клуба» был одобрен и Высочайше утвержден, а князь А. Я. Лобанов-Ростовский назначен его командором.
Корона Российского Императора на белом флаге с синим прямым крестом определила Высочайший статус нового яхт-клуба и кастовость состава. Член клуба обязан был быть, во-первых, дворянином, во-вторых, иметь яхту водоизмещением не менее десяти тонн и при вступлении внести 250 рублей серебром, а затем еще ежегодно уплачивать по сто рублей.
В состав правления яхт-клуба вошли представители высших аристократических кругов: граф Апраксин, князь Голицын, князь Лобанов-Ростовский, контр-адмирал Путятин, граф Шувалов. Почетными членами яхт-клуба были избраны выдающиеся мореплаватели и флотоводцы, гордость российской науки и флота: Ф. Ф. Беллинсгаузен, М. П. Лазарев, Ф. П. Литке, П. С. Нахимов и В. А. Корнилов.
Пока члены яхт-клуба осваивали Финский залив, плавая не далее Стокгольма, один из его членов - лейтенант Михаил Алексеевич Атрыганьев - первым из русских яхтсменов совершил на собственной яхте «Нереида», построенной, заметим, охтинским мастером Поповым, морское плавание от Кронштадта до Севастополя и обратно.
Свою службу Атрыганьев начал офицером корпуса путей сообщения, но страсть к морю заставила его сменить инженерный мундир на форму моряка и перейти на флот лейтенантом. Выйдя из Кронштадта 16 мая 1846 года, «Нереида» во время плавания зашла в Копенгаген, Гибралтар, Неаполь, Константинополь и, перезимовав в Николаеве, 23 апреля 1847 года отправилась обратно. На переходе в Кронштадт посетила Одессу, Константинополь, Мальту, Гибралтар, Лиссабон, Портсмут. Таким образом, Атрыганьев на своей яхте, пронес флаг новорожденного Императорского Санкт-Петербургского яхт-клуба, практически через всю Европу!
Между тем, согласно 67 параграфу «Частного устава», правление яхт-клуба решило провести парусное состязание по правилам, принятым для подобных гонок в Англии. Самое примечательное для кронштадтцев, что местом проведения этой первой в истории России парусной гонки была выбрана акватория острова Котлин, в трех милях к западу от Толбухина маяка и представляла собой дистанцию в двенадцать морских миль.
Солнечным утром 8 июля 1847 года на берегу в гавани Кронштадта царило праздничное оживление. Среди сотен корабельных мачт, украшенных флагами, многочисленные зрители без труда узнавали красавицу яхту «Королева Виктория», которая была построена в 1846 году в Англии специально для Его Величества Государя Императора. По виду и великолепию отделки она превосходила все другие яхты клуба. Императорский штандарт над ней указывал на Высочайшее присутствие на борту. Государь Николай 1 принимал рапорт князя А. Я. Лобанова-Ростовского о готовности дать старт первому в истории России официальному спортивному состязанию - парусной гонке на императорский приз «Серебряная ваза».
Кроме «Королевы Виктории», в гонке принимали участие яхты «Русалка» графа Андрея Шувалова, «Джоржиан» господина Ф. Берда (в дальнейшем он скромно стал величать себя «дворянином») и четыре тендера: «Варяг» князя Голицина, «Сапфир» графа Апраксина, «Чайка» графа Бобринского и «Ученик» Его Императорского Высочества.
Маячные суда, вокруг которых должна была проходить гонка, были расположены параллелограммом в расстоянии один от другого на 3 итальянские мили. Капитан 1 ранга (потом контр-адмирал) фон Шанц (как видите, тоже наш кронштадтский), был объявлен судьей гонки и отправился на бриг «Казарский», где тут же поднял на грот-брам-стеньге адмиральский флаг общества. Казарский. Кто из юных кадет и флотских офицеров, тем более из кронштадтских обывателей знает нынче об этом истинном герое России? Александр Иванович Казарский родился 16 июня 1798 года на белорусской земле в местечке Дубровно Витебской губернии в семье отставного губернского секретаря, управляющего имением князя Любомирского. В семье было пятеро детей, Саша был четвертым. Грамоту Александр постиг в церковно-приходской школе. Жили небогато. Отправляя сына в 1811 году в Черноморское штурманское училище в приморский город Николаев, отец Иван Кузьмич сказал: «Честное имя, Саша, - единственное, что оставляю тебе в наследство!» Вот, видимо, почему в то нравственное время русский офицер с достоинством говорил: «Честь имею!» Ну а, сегодня, как видите, другие ценности: неважно, откуда деньги, главное, чтобы они были.
В августе 1813 года волонтер Александр Казарский был записан в Черноморский флот гардемарином, и уже в следующем году приятели Александра в одном из греческих приморских кабачков отметили его производство в первый офицерский чин: Казарский стал мичманом.
Надеясь найти живое дело в пограничной службе, Александр Иванович подает рапорт о переводе его на Дунайскую флотилию. Пять лет он командует отрядом мелких гребных судов и в 1819 году, уже в чине лейтенанта получает назначение на фрегат «Евстафий» под начало одного из лучших офицеров Черноморского флота Скалонского. Как пригодились ему в дальнейшем его главные заповеди: «Не жди подсказки, оценив обстановку, действуй быстро и решительно, старайся разгадать замысел противника, опережай его в действии и главное, установи взаимопонимание с нижними чинами, в их умении - главный успех дела!»
Отличившись при взятии Анапы, Казарский получает чин капитан-лейтенанта, а при взятии Варны за проявленную храбрость награждается золотой саблей и вскоре назначается командиром двадцатипушечного брига «Меркурий». Теперь в его подчинении четыре офицера и 109 нижних чинов.
Служба на малых судах требует не только от матросов, но и офицеров сноровки, поэтому Казарский непрестанно проводит беспощадные тренировки, доводя навыки в управлении бригом до автоматизма. Особенно доставалось артиллеристам, которыми в то время командовал лейтенант Новосильский, будущий адмирал, главный командир Кронштадтского порта и военный губернатор города, о котором мы еще расскажем позже.
14 мая 1829 года бриг «Меркурий», находясь в крейсерстве у берегов Босфора, неожиданно был настигнут двумя турецкими линейными кораблями 110-пушечным «Реал-беем» под флагом капудан-паши и 74-пушечным «Селемие» под адмиральским флагом.
На предложение турок сдаться команда брига «Меркурий» ответила залпами всей своей артиллерии, криками «ура» и оружейным огнем. На военном совете офицеров было решено: «Корабль не сдавать, в случае захвата его противником, взорвать», для чего перед входом в крюйт-камеру был положен заряженный пистолет, последний из оставшихся в живых офицеров должен был выстрелить в бочку с порохом.
Бой длился четыре часа. Несмотря на контузию головы, Казарский до конца руководит боем. Его искусное маневрирование (одновременно и парусами, и веслами) не позволяет противнику использовать свое десятикратное превосходство в артиллерии. В то же время канониры брига «Меркурий» под командованием лейтенанта Новосильского (вот когда сказались непосильные тренировки) повели столь убийственно меткий огонь по рангоуту и такелажу корабля капудан-паши, что тот вынужден был лечь в дрейф. Вскоре та же участь постигает и «Селимие», он так же отстает и прекращает преследование.
Узнав о бое брига «Меркурий», англичане не поверили: «Совершенно невозможно допустить, чтобы такое маленькое судно как «Меркурий» вывело из строя два линейных корабля…»
Но, описывая этот бой, турецкий офицер с «Реал-бея» в своем письме напишет: «Ежели в деяниях древних находятся подвиги храбрости, то сей поступок должен все омрачить, и имя сего героя достойно быть начертано золотыми литерами на храме Славы: он называется капитан-лейтенант Казарский, а бриг «Меркурий».
Но что нам подвиги наших отечественных героев: да, если помнить всех, в календаре не протолкнешься! Вот и празднуем дни сисадмина, хеллуина, Валентина и взятия Бастилии...
За боевой подвиг бригу «Меркурий» был присвоен Георгиевский кормовой флаг и для увековечивания его памяти в последующем предписывалось в русском флоте всегда иметь корабль под названием «Память «Меркурия»: «Когда бриг придет в негодность, строить по его чертежу другой и продолжать возобновление до времен позднейших».
(Продолжение следует)
Борис БРИЛЬ
|
