| |
Из писем в редакцию. Дети войны... |
Младший брат отца Петр Артемьев,
погибший на фронте.
А папиных фотографий не сохранилось
И больше мы папу никогда не видели...
О войне я узнала 22 июня 1941 года, поздно вечером. В тот день погода была жаркая, светило солнце, и мы, ребятишки, бегали, играли, купались в речке. Вечером на улице, около домов, собрались в основном пожилые - бабушки, дедушки. Вздыхали, кто-то тихонько плакал и без конца повторяли: «Началась война...»
Папы и мамы 22 июня дома не было почти целый день, а к вечеру мама пришла одна, и больше мы папу никогда не видели.
Мой отец, Артемьев Сергей Фёдорович, 1903 года рождения, уроженец города Ульяновска, погиб 20 июля 1942 года и захоронен в братской могиле в Новгородской области. Мама тоже родилась в Ульяновске. В семье нас было четверо детей. Старшей сестре Римме 14 мая 1941 года исполнилось 13 лет, мне было 6 лет и 6 месяцев, брату Вячеславу - З года и 8 месяцев, а самому младшему Владимиру - год и девять.
У папы была большая семья: две старшие сестры и два младших брата, которые тоже погибли на фронте. У всех были семьи, и все они жили отдельно от нас. А мы жили с родителями папы.
Дети войны. 1944 год. В верхнем ряду справа - Нина Артемьева
И вот началась тяжёлая, голодная, холодная военная жизнь. Мама была малограмотной и до войны не работала. В городе располагались четыре училища, в которых проходили подготовку солдаты, в основном, как я это запомнила, из армии под командованием Рокоссовского.
Мама пошла работать в пехотное училище, в столовую, посудомойкой. Сестра в 14 лет тоже поступила в это училище - стригла волосы солдатикам, наголо, машинкой. Роста она была небольшого, худенькая, солдаты сделали табуреточку, она на табуреточку вставала и стригла воинов. С этого времени у неё началась трудовая жизнь. За хорошую работу в войну ее наградили медалями, а потом орденом «Знак Почёта».
А я занималась с ребятами. Всю войну нянчила детей, и не только своих братьев. Приводили своих малышей и соседи. В то тревожное время нам не разрешали долго находиться на улице, особенно вечером...
Хлеб получали по карточкам, и, чтобы он достался, маме с сестрой по ночам приходилось дежурить в очереди. С лета до Нового года было еще терпимо, видимо, были кое-какие запасы.
Жили мы в небольшом частном доме. После гибели всех сыновей бабушка умерла. Деда парализовало, и вскоре он тоже умер. Не помню, как хоронили бабушку, а как деда помню: хоронили его в каком-то ящике из гнилых досок, а ящик по дороге развалился. Везли деда на санках одни женщины.
Нина в августе 1953 года
Зима была холодная, запас дров кончился, в доме стало холодно, стены покрылись инеем. Топили опилками буржуйку. Пока горят опилки - тепло, а потом опять холод. Спали мы - все пять человек - на одной кровати, чтобы было хоть немного теплее. Мама и другие женщины в выходной день ходили пешком в деревни и обменивали вещи на пшено, муку и горох, но этого не хватало. Мы начали болеть, опухать от голода.
Наконец, наступила первая военная весна. Весной мы с девчонками ходили на колхозное поле, собирали оставшуюся в земле мёрзлую картошку, сушили ее на крыше, толкли в ступе и пекли лепёшки. Летом ходили в лес за грибами и ягодами, а сестра с мамой носили из лесу вязанки из хвороста для зимы. Позднее бывшие папины сослуживцы по работе помогли семье погибшего фронтовика: нам дали небольшой участок земли под картошку, привезли дров. Дрова пилили мы с мамой, но особенно было тяжело их колоть.
Помню, как вручили нам подарок от американцев: вещи и коробочки с яичным порошком. Это был настоящий праздник: мы ели яичницу! Рвали крапиву, обрывали листья свёклы и варили щи без картошки, а вечером ели хлеб
С мужем Владимиром Ивановичем Грошевым и дочерью Ириной
В городе отключили свет и радио, вечером сидели с коптилкой, окна были замаскированы. Ульяновск не бомбили, но налёты были часто, тогда ревела сирена и сильно стреляли зенитки. Сестра по ночам дежурила на крышах, гасила фугаски.
Наш город был как большой госпиталь для раненых фронтовиков. Многие школы были переоборудованы под госпитали. Раненых везли поездами, самолётами, а летом - пароходами из Сталинграда. Помню, как в главном госпитале раненые лежали даже во дворе, на соломе. Многие умирали. Их хоронили в братских могилах.
Мама приносила из госпиталя использованные бинты и вязаные маски-шлемы, я стирала и скручивала бинты, а потом относила их обратно.
Хорошо, что у нас была швейная машина. Мама на свалке находила обгоревшие шинели и шила нам теплую одежду, а вместо валенок - бурки.
До 16 лет нам платили пенсию за погибшего отца, а после 16-ти мы начинали работать. Братьев в армию не брали - они были слабые, худенькие. Мама всех нас сберегла в войну, вырастила. И в 1962 году умерла. Сегодня из всей семьи осталась я одна, все ушли в мир иной. Ушли молодыми. Войну пережили, но послевоенная жизнь у моих самых близких и родных людей оказалась короткой.
Нина Сергеевна ГРОШЕВА
(в девичестве Артемьева)
|
